Жутчайшее перенапряжение, пережитое Микаэлем
не прошло для него бесследно. Неделями он лежал в
горячке, бредил и стонал, не раз был близок к
смерти, но в конце концов его организм победил.
Он открыл глаза, морщась от непривычного яркого
света, исходившего, казалось, отовсюду, резкого и
всепроникающего. В голове был сумбур и
беспорядок.
Микаэль попробовал было пошевелиться, но не
смог, остановленный резкой болью во всем теле. Он
оставил попытки подняться, и, лежа на твердом
теплом полу, огляделся по сторонам.
Кубической формы комната со светящимися
стенами, из угла слышится звук капающей воды. Вот
и все. А как он очутился в этом странном месте, у
него не было ни малейшей идеи.
Вскоре лежать наскучило, и Микаэль попытался
ползти к тому углу, где слышалась вода, - в горле у
него пересохло.
Утолив жажду, он почувствовал себя намного
лучше, однако сделанные усилия так утомили его,
что Микаэль уронил голову на руки и заснул
крепким оздоровляющим сном под мерную капель
воды.
На этот раз проснуться его заставило ощущение,
что он тут не один. Микаэль посмотрел в сторону -
да, так оно и есть. Он неуверенно сел на полу,
щурясь, вглядываясь в фигуру молчаливого
незнакомца, стоявшего посередине комнаты.
Наконец, его глаза привыкли к свету, и он
содрогнулся, рассмотрев лицо того, кто стоял
возле него.
Это был человек, одетый в просторную тунику
неопределенного цвета, скрывавшую все его тело.
Он был не стар, не молод... Такое тело могло бы
принадлежать одинаково и юноше, и старику. Но
лицо... лицо было абсолютно лишено всякого
выражения. Оно выражало полнейшее равнодушие ко
всему. Глаза же Бессмертного обладали
пронзительным взглядом. Стоило Микаэлю
посмотреть в них, и он почувствовал, как их
ответный взор пронзил его до глубины души, достал
до самого сердца, прочтя все самые сокровенные
его желания.
Микаэль понурил голову, смущенный взглядом
бессмертных глаз.
И в этот миг Бог заговорил сухим, бесстрастным
тоном. Его голос был холоден, как лед.. с одной
лишь разницей - лёд мог бы нагреться солнцем и
растаять, но ничто не смогло бы растопить льда
его голоса:
- Ты, - заявил Бессмертный, - посягнул на
могущество богов. Ты посмел воспользоваться
правом, принадлежащим только нам - правом творить
заклинания.
- Но... - попытался было возразить тот. - Но я же не
знал!
Бессмертный покачал головой.
- Ты понесешь справедливую кару. Ступай же,
смертный, и помни...
Голос становился все глуше и глуше. Микаэль
посмотрел на фигуру бога и увидел, как та
истончалась, превращаясь в невесомый пар, в эфир.
- И помни: нельзя оспаривать волю богов...
Эти слова наполнили душу Микаэля ужасом. Он
внезапно понял, ЧТО сейчас произойдет. Он
затрясся, словно в лихорадке, попытался бежать,
наткнулся на стену, упал, в страхе закрылся
руками.
Призрачная рука бога протянулась к его голове,
прямо сквозь его сомкнутые руки. Подняв глаза,
Микаэль увидел, как длинные, тонкие и изящные
пальцы погружаются в середину его лба,
парализовывая его, его волю, его способность
мыслить и двигаться. И...
- Нет! - вскричал Микаэль ужасным
голосом. Такой крик из него не смогли бы вырвать
никакие самые чудовищные пытки или жуткие
страдания. - НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!
Он был наказан, наказан жестоко и
ужасно за нарушение воли богов. Его швырнули
назад, на землю, в Бал Харбор - и долго еще жители
его будут помнить искаженное безумием лицо
молодого мага, лицо, черты которого были сведены
судорогой страдания. Словно живой мертвец,
наводя ужас на всех Микаэль бродил по городу, не
замечая ничего и никого, страдая безмолвно и
безнадежно. Лишь глаза его, остекленевшие,
устремленные в самые глубины мироздания и
видящие то, чего не дано видеть никому из живущих,
выдавали ту степень муки и отчаяния, владевшую
им.
Бард и Кисмина мчались в Бал Харбор как
на крыльях дракона, едва прослышав о несчастье.
Они нашли несчастного стонущего безумца,
смотрящего на них невидящим взором - и не
замечающего их. Эхо страшных криков все еще
звучало в его ушах, сводя с ума.
Он покорно опустил неподатливые,
судорожно сжатые руки и позволил увести себя. Он
был полностью здоров физически, но истерзанная
душа его требовала покоя. И днем, и ночью, сменяя
друг друга, верные соратники его дежурили у
постели безумца, ухаживая за ним лучше любых
сиделок. Микаэль бредил, бредил страшными вещами,
и Кисмина не раз содрогалась от ужаса, а лицо
закаленного воина каменело, сдерживая эмоции.
Понемногу заботливый уход оказал
целительное воздействие на больного, - а может,
время, лучший целитель ран. Как бы то ни было,
настал тот день, когда Микаэль пришел в себя и
поведал миру то, что с ним произошло в обители
богов.
Он с содроганием вспомнил пальцы бога,
уходившие вглубь его мозга, страшную боль потери,
пронзившую его потом.
Он попытался было наложить
заклинание... но бессильно уронил руки, уже
поднявшиеся было в знакомом магическом жесте. В
голове билась одна-единственная мысль: "По десять уровней... по десять уровней
мастерства!"
Он забыл всё, что знал, начиная с
тридцатого уровня. В его распоряжении больше не
было мощнейших заклинаний жреческой и обычной
магии... Но отголосок той невероятно могучей
магии, которая находилась в его подчинении дважды,
все еще звучал в душе Микаэля, даря надежду жить и
смысл бороться.
