Два года спустя.
Бал Харборский бар Мейсона был переполнен. Сегодня Кисмина отмечала своеобразное значимое событие своей жизни - она полностью овладела тремя ступенями мастерства. Кисмина была магом по призванию, это было ее профессией и основным занятием. Однако, чтобы выжить, одной лишь магии было недостаточно, и ей волей-неволей приходилось заниматься и клерикальными искусствами, и тренироваться с мечом, и учиться владеть кинжалом. Глядя на хрупкую девушку с тонким станом и прелестной точеной фигуркой, даже и не верилось, что она способна удержать боевой топор или меч, но Микаэль, сидевший практически напротив нее, на другом конце длинного стола, отлично помнил ее талант махать секирой. Собственно говоря, именно она помогла ему в тот первый год... Она - и Бард. Микаэль провалился в воспоминания о былых днях... О самом первом дне...
Танаквил, Микаэль и Бард вошли в город. Микаэль, тогда звавший себя сам Майклом, хотя все те, с кем он общался, упорно произносили его имя на французский манер, очевидно с легкой руки... или легкого языка Танаквила.
Пройдя по небольшой площади со статуей получеловека-полурыбы в центре, троица новоявленных друзей вошла в бар - в тот самый бар, где Микаэль находился сейчас. Верный своей кендерской натуре, Танаквил постоянно "находил" вещи других посетителей. Кончилось же это тем, что разгневанный Мейсон клятвенно пообещал Барду, что зарежет кендера собственными руками, если тот его не утихомирит. Барду и Микаэлю, в свою очередь, пришлось заставить Тана вернуть все, что он "нашел" - в том числе, и нож самого Мейсона. Весьма обиженный Танаквил печально уселся между Микаэлем и Бардом - так велел ему последний.
Заказав кувшин темного эля, Бард принялся рассказывать о всем, что интересовало Микаэля. Овеянная туманом времени легенда о сотворении мира, легендарные герои и личности - сначала, ничего не вызывало особенного удивления, подобное можно найти в мифологии всех народов, подумал Микаэль.
- ...Целый сонм богов неустанно трудится над совершенствованием мира. Божественные пути неисповедимы, и зачастую непонятны нам, простым смертным, и приходиться мириться со всеми изменениями. Боги же вершат высший суд, наказывают человека, если он виновен. Наказания бывают самые разные, вплоть до полного физического и ментального уничтожения...
Беседа все продолжалась и продолжалась, бедный Танаквил буквально изнывал от скуки, но Микаэль не уставал задавать все новые и новые вопросы.
- Магия? О, магия составляет одну из основ всего мира. Даже и не представляю себе, что бы мы без нее делали. Упрощенно говоря, - мягким баритоном вещал Бард, - у каждого человека есть определенный запас энергии - у каждого по разному. Количество этой энергии - мы называем ее маной - напрямую зависит от интеллекта человека, и от его прирожденных способностей. При применении любого заклинания тратится определенная ее часть...
Бард продемонстрировал возможности своей магии, сотворив несколько заклинаний. Это привело Микаэля в восторг, он и не думал вспоминать - а уж тем более тосковать об оставленном реальном мире.
Бард окинул мускулистое, но не крупное тело Микаэля оценивающим взглядом и одобрительно кивнул, сказав, что по его мнению, Микаэль будет очень впечатляющим магом.
Тот не поверил своим ушам.
- Ты... ты имеешь в виду, что я смогу делать все это? Так же летать, так же светиться, так же становиться невидимым?!
Бард удивленно поднял брови. Ему это не представлялось чем-то необычным, и он поинтересовался, что же такого удивительного находит в этом его собеседник.
Настала очередь Микаэля рассказывать. Он говорил о мире, в котором провел первые двадцать пять лет своей жизни. Он говорил о технике, о машинах, самолетах и кораблях, о высотных домах и электрическом освещении, о загрязнениях воздуха и воды. Наконец Бард сказал:
- Друг мой, все это есть и у нас. Как я понимаю, вы используете хитроумные механизмы, как гномы, но мы - мы пользуемся магией. Она дает нам все, что требуется, притом с меньшими усилиями. Как ты говоришь, эти самодвижущиеся повозки... Повозки у нас используют только невежественные простолюдины, которым не дана даже простейшая магия. А если кому-то из нас надо куда-то переместиться, мы используем либо заклинание полета, либо волшебные порталы, наподобие того, каким наш друг кендер доставил тебя в эту страну.
Под конец, Микаэль упомянул и о своей древней профессии хирурга, с помощью которого он вернул Барда к жизни - теперь уже не оставалось сомнений, что это был именно он, загадочный пациент.
Вспомнив об этом, Бард сморщился, словно бы от головной боли. Он нехотя признался, что подвыпивший Морган и в самом деле здорово приложил его головой к мачте. Он пришел в себя, уже будучи на руках матросов, которые несли его, голого, к борту корабля. Последним усилием гаснущего сознания Бард использовал свою магию, чтобы перенестись... куда угодно. Заклинание телепортации, сказал он, переносит тебя в любое, случайным образом выбранное место. Ты можешь с одинаковой вероятностью попасть в королевские покои Де Гранса или в опочивальню леди Зихайи, или на обед к Демогоргону... в качестве первого блюда. Микаэль разумно решил не спрашивать о них, полагая, что все узнает в свое время.
Получилось так, что заклинание перенесло Барда в другой мир. Он потерял сознание и очнулся уже после операции, в странной комнате, с зудящей головой и лысым черепом. Но он был жив. Применив заклинание возвращения, он моментально перенесся к Западным Вратам. С помощью друзей - именно их и встретили Танаквил с Микаэлем в лесу - он перебил весь предательский экипаж пиратского корабля и забрал все свои вещи.
За окном смеркалось, лучи закатного солнца последний раз мигнули на стекле кувшина. Тан уже дремал, сидя на скамейке, нахохлившийся и несчастный, ибо Бард, не желая лишних проблем с раздражительным Мейсоном, на протяжении всей беседы не отпускал его ни на метр от себя. Самое печальное зрелище, которое только существует - это несчастный кендер. Природа наделила их своеобразным обаянием, неунывающим характером, полным отсутствием страха и инстинкта самосохранения. Добавьте к этому необычайную ловкость и гибкость в сочетании с малым ростом, и вы получите кендера. Они были неотъемлемой частью общества и были способы вывести из себя любого своими колкими и меткими шуточками. Однако особенную нелюбовь кендеры снискали через свое умение "одалживать" или "находить" чужие вещи. Во многом это напоминало клептоманию с одной лишь разницей - если клептоман ворует из-за психического расстройства и осознает, что делает, то кендер, во-первых, глубоко оскорбится, назови кто его вором, а во-вторых, он берет вещи не потому, что хочет их присвоить, а лишь исключительно из любопытства, а затем он просто "забывает" их вернуть.
Бард стремительно поднялся из-за стола, разминая затекшие кости, и громовым голосом потребовал счет. Уплатив по нему, он пригласил Микаэля на выход, попутно продемонстрировав ему те источники освещения, которые использовали жители Слота. Все выглядело необычайно просто - Бард произнес два слова и на его протянутой ладони засиял белым светом ослепительный шар света. Внутренность бара осветилась ничуть не хуже, чем если бы была освещена двухсотваттной лампой. Подбросив шарик в воздух, где он и остался висеть, Бард, Микаэль и полусонный кендер отправились в гостиницу, находившуюся тут же, около бара.
Бросив трактирщику мешочек с деньгами, Бард отправился наверх, ведя за собой друзей. Они договорились встретиться утром...
Внезапно бар озарился ярчайшим светом, возвращая Микаэля к действительности. Источник его обнаружить не удавалось, он, казалось, исходил отовсюду. Мягкий белый свет, потоки живого тепла наполнили враз притихшее помещение бара. Один из богов спустился на землю, пожелав, правда, остаться неизвестным. И тут раздался его голос... впоследствии никто точно не мог вспомнить, о чем говорил Бессмертный, мнения расходились. Когда же потускнел божественный свет, уступив место земному, все сидели притихшие, все еще находясь под впечатлением. Точёные черты лица Кисмины покрывала бледность, а тонкая рука ее сжимала подарок бога - пульсирующий золотым свечением, словно кусочек солнца, двухметровой длины посох был больше миниатюрной Кисмины на пятьдесят сантиметров.
Да, с достижением определенных ступеней мастерства, все без исключения - и маги, и воины, и клерики-жрецы, - получали обладающую огромной мощью вещь из рук своего бога...
Микаэль вновь уплыл в воспоминания...
В то солнечное утро, второй день своего пребывания в чудесной, как ему показалось с первого взгляда, стране, он, с помощью Барда учился азам выживания и поведения. Не все было так безоблачно, как казалось на первый взгляд, - и здесь существовали свои проблемы. Войны. Бесконечные войны, но воевали в них не люди с себе подобными, а люди с монстрами, демоны с людьми... Помнится, Микаэль еще удивленно спросил насчет самих заклинаний. Будучи воином, Бард мало что мог рассказать другу о хитроумной магии, ему было достаточно знать и применять заклинания, но он обмолвился, что все они были созданы в незапамятные времена двумя магами.
За разговором Микаэль и не заметил, как вошел в сень огромных деревьев. До чего же они были огромны! Микаэль шел, восхищенно озираясь по сторонам. Ничего общего ни с темным лесом, ни с лесами его родины. Воздух пронизан солнечными лучами, джунгли деревьев, вздымавшихся на огромную высоту, утопали в океанах травы, порой достигавшей Микаэлю до бедер.
Огромные, цветастые и необычайно красивые бабочки как раз завлекали внимание Микаэля, когда краем глаза он увидел некое движение в траве справа от него. Шедший немного позади Бард ничего не успел предпринять, когда огромное растение с мясистыми, покрытыми липкой жидкостью листьями буквально бросилось на Микаэля. Тот, повинуясь больше инстинкту самосохранения, нежели разуму со всей силы двинул кулаком прямо по листу, который уже готовился обвить его тело. Липкая жидкость обожгла его, но цель была достигнута - растение отдернуло зеленое щупальце, и уже приготовилось было атаковать по полной...
Но ему помешал Бард. Молниеносным движением руки выхватив из-за спины свой широкий топор, сработанный умелыми гномами, он одним ударом отсек лист. Из обрубка тотчас хлынула желтоватая жидкость, а растение, размахивая оставшимися листьями, вступило в короткий бой с могучим воином.
Бой окончился быстро, как и следовало ожидать - в пользу Барда. Растение еще слабо корчилось на земле, все еще пытаясь сделать что-нибудь единственным уцелевшим щупальцем. Любопытство исследователя подвигло Микаэля на более близкое изучение умирающего растения. Он заметил останки гигантской бабочки, сухую шелуху ее крыльев, и понял способ питания этого растения. Оно было плотоядным, а листья, покрытые заманчиво блестящей, похожей на росу жидкостью, которая служила одновременно и желудочным соком, и приманкой, удерживали жертву до полной ее смерти.
Преодолевая возникшее отвращение, Микаэль вопросительно посмотрел на Барда. Тот протянул ему кинжал, и Микаэль, не колеблясь более, пронзил самую сердцевину растения.
Последний раз судорожно содрогнувшись, оно погибло. Микаэль ощутил вдруг некое прозрение, словно при убийстве ему передалась жизненная сила противника. Уже позднее, возвращаясь в город, примерно к полудню, он спросил об этом явлении Барда. Оказалось, что так оно и было - при убийстве любого монстра, человек получал частицу его опыта, частицу мастерства...
Подобным образом Бард расправился еще с несколько не менее отвратительными растениями. Солнце уже стояло в зените, когда друзья направились обратно к городу.
Здание Гильдии Магов Бал Харбора не было чем-нибудь очень впечатляющим, разве что повыше остальных. На пути к нему Бард свернул в лавку писца, широкое полутемное прохладное помещение резко контрастировало с горячим уличным хаосом. Когда глаза Микаэля привыкли к внезапному мраку, он разглядел несколько человек, вповалку спавших на чистом выскобленном деревянном полу. По-видимому, это не было чем-то необычным.
Бард, впрочем, надолго не задержался. Микаэль только успел отереть пот, заливавший глаза, только успел почувствовать прохладу и комфорт, как Бард вновь потянул его к выходу через дверь на дальней, северной стене, сжимая в руке только что купленные свитки.
Выйдя из писчей лавки, Бард уверенно свернул налево, остановившись буквально через несколько шагов перед высокой - выше, чем показалось сначала, башней. Гильдией Магов, пояснил он. Опираясь на пику, за ними хмуро следил атлет в красной униформе и с красным же, церемониальным шарфом на шее.
Воин не обратил на него ровно никакого внимания, а Микаэль поступил так же, как Бард, идя за ним прямо ко входу.
Полумрак коридора сменился просторным помещением, освещенным неизменными светящимися шарами, которые, кажется, были здесь аналогами обычной электрической лампочки. Впрочем... Основной свет, яркий, но не слепящий, теплый, но не обжигающий шел от фигуры, находившейся в самом конце залы, около большого письменного стола. Ступая осторожно, стараясь не греметь доспехами, Бард увлек Микаэля за собой, в благоговении остановившись перед светящейся фигурой.
Когда глаза Мика привыкли к этому свечению, он увидел старика с лицом, изборожденным морщинами древности. Тот даже не обратил внимания на вошедших, в глубокой сосредоточенности работая пером. Казалось, оно даже не касалось нежного пергамента страниц книги, лежавшей перед старцем, но черные, словно смоль, пауки рун змеились по страницам.
Бард завороженно следил за работой, тихонько шепнув Микаэлю, что он наблюдает рождение нового заклинания. Микаэль ничего не понял, но с любопытством продолжал смотреть.
Старик заканчивал труд, длившийся, скорее всего, минимум несколько часов - пальцы рук его, сжимавших орлиное перо, заметно дрожали, а чернила в хрустальной чернильнице едва виднелись на дне, почти закончившись.
Закончилась и книга, последняя загадочная руна упала на пергамент. Перо выскользнуло из рук старика, словно немощные мускулы не могли его более удержать. Он бережно дал высохнуть чернилам, закрыл книгу, и словно бы даже вздохнул с облегчением, как будто с его души упал некий груз.
Безмолвный воин протянул вперед руку в металлической перчатке и схватил книгу, жадно взирая на исписанные страницы... Но что это? Словно кто-то испортил многочасовой труд! Четкие рунические символы мгновенно исчезли, стоило Барду взять в руки книгу заклинания. Теперь по страницам ее струились непонятные, бессмысленные, хаотические символы. Секунду Бард смотрел на абракадабру в недоумении, потом же огонёк понимания промелькнул в его карих глазах. С треском захлопнув книгу, он протянул ее Микаэлю. Тот с сомнением открыл её. И что же - пергамент был полон рун, наполнивших душу Микаэля непонятным, воздушным восторгом, хотя он все равно не мог понять ровным счетом ничего. Бард горестно вздохнул, обернулся к старику и молвил лишь одно слово:
- Почему?!
- Почему? Мой храбрый воин, в мире должен соблюдаться баланс. Лишь истинно преданные магическому искусству, рожденные быть магами смогут понять мое заклятие. Сейчас мой брат, Высший Жрец, должно быть, заканчивает жреческую книгу. Она тоже предназначается лишь избранным, тем, кто посвятил себя служению богам, кто занимается жреческой клерикальной магией с самого своего рождения...
Плечи воина поникли, и печаль задумчивости туманом окутала его. Впрочем, это продолжалось всего мгновение. Он тихо произнес, словно бы про себя:
- Иногда я жалею, что не выбрал магию основным своим занятием...
Слова ушли в воздух, не услышанные никем, так как их заглушил голос старца, Верховного Мага. Сейчас в нем и в помине не было усталости:
- Микаэль, мальчик мой! Ты, как я погляжу, достаточно опытен для получения уровня знаний! Используй же их с умом и не распоряжайся своими приобретенными силами бездумно...
Микаэль медленно открыл свои, дотоле закрытые глаза. В них читалось чуть ли не сожаление, когда он увидел окружающую его обстановку простой комнаты. Позднее он признался Барду, что в те волшебные секунды, когда в его мозг широким потоком вливались умения, мастерство, позволившее перейти ему на новый уровень искусства, душа его словно бы парила высоко в небе. В дальнейшем, при получении новых уровней, Микаэль испытывал подобные ощущения, но испытанные в первый раз, они были куда острее последующих.
Жестом руки Верховный Маг указал на лестницу, ведущую в подвал, в читальню. Ведомый Бардом, Микаэль спустился туда.
По сравнению с полумраком главной залы, здесь было очень светло и уютно. Рядами стояли книги в стеллажах, разноцветные корешки, от обилия которых рябило в глазах. Микаэль вытащил наугад один, открыл, ожидая увидеть рунические символы. Ничего подобного! Самый обычный человеческий язык. Удивление Микаэля, как-никак только второй день бывшего в этом мире заключалось не в этом, но в материале, из которого изготовлены были страницы. Вместо шуршащей макулатуры бумаги реального, оставленного мира страницы этой книги были изготовлены из шелковистого долговечного пергамента. Он казался приятным даже на ощупь, и очень прочным. Окинув же взглядом все стеллажи и поразившись количеству книг, новоявленный маг второго уровня искусства - как объяснил ему Бард - поинтересовался у последнего, откуда берется весь этот пергамент, шедший на книги. Бард пообещал показать это позже.
Коллекция книг носила одно общее название, "Хроники Бал Харбора", и содержала, по видимому, все сколько ни есть значительные события мира. К примеру, наугад вытащенный Микаэлем том MMXVI описывал некий турнир, судя по дате, проводившийся около восьми лет назад. Историческое описание читалось как увлекательнейший роман, и Микаэль бы еще долго стоял перед стеллажами, читая перипетии сражения, если бы не воин, стоявший рядом. Смущенно вспомнив о нем, Микаэль не без сожаления положил книгу на место, и со вздохом повернулся к своему спутнику. Бард довел мага до крайнего угла библиотеки, где на особом месте, в отдалении от остальных, лежали несколько книг. Бард не глядя взял одну из них, с бледно-голубой обложкой, и дал в руки Микаэлю:
- Читай с начала, учись, - улыбнулся он. - Это займет не более четырех часов.
Оставив друга сидящим над книгой, Бард предупредил, что вернется не скоро, и рекомендовал по завершении чтения попрактиковаться.
- Попрактиковаться в чем? - спросил Микаэль.
- Увидишь и поймешь, - последовал загадочный ответ.
Пожав плечами, Мик раскрыл книгу, снова обманувшись в своих ожиданиях. На этот раз внутри были руны. В них не было ничего схожего с руническим письмом той книги, которая осталась наверху, они были просты, как картинки букваря. Едва начав изучать первую страницу, Микаэль почувствовал знакомое волнение, знакомое еще по тому миру. Точно такое же волнение испытывал он всякий раз, стоило ему приблизиться к разрешению сложной проблемы.
Он устроил легкую книгу поудобнее на коленях, и, едва касаясь таких незнакомых, и таких знакомых символов, принялся за изучение...
Воспоминания двухлетней давности настолько захватили Микаэля, что он даже не сразу почувствовал, что все вокруг кардинально изменилось. В большинстве своем, гости ушли, а Мейсон и его помощники-поварята принялись убирать захламленные столы. Сообразив, что прогрезил наяву большую часть празднества, Микаэль в смущении вскочил на ноги, послав мысленное извинение Кисмине. Получив от нее в ответ легкую улыбку, от которой сердце его забилось быстрее, он вдруг вспомнил, до какой степени поразила его такая, сейчас абсолютно привычная способность обмениваться мыслями с людьми, как бы далеко они не находились, что было для жителей этого мира - хотя сами они об этом не догадывались - тем же самым, чем был телефон для мага Микаэля в те дни, когда он еще звался доктором Коллинзом.
Вздохнув чуть грустно, он медленно пошел к выходу. Наступала ночь. За прошедшие два года Микаэль ни разу не помнил, чтобы время суток оказывало на него какое-нибудь влияние, но сейчас он неожиданно ощутил странную ностальгию по тем временам, когда жизнь его подчинялась строго установленному распорядку. Сейчас же, ему нередко приходилось спать самым ярким и солнечным днём, в доспехах, сжимая в одной руке верный меч, в другой - магический артефакт, доставшийся магу в тяжелом и далеком путешествии в затерянную и полную опасностей долину Маттерхорна, и прикрываясь от лучей палящего солнца всегда прохладным, любимым белым щитом света.
Веселая пляска огней в камине трактира прервала бег его ностальгических мыслей. Да, эти два года оставили свой отпечаток на характере хирурга.
"Может, пойти собрать группу верных друзей?" - лениво подумал Микаэль, почти завороженно наблюдая за огнём. - "Избавили бы мир от очередной порции монстров, испытали бы острые ощущения..."
Как ни странно, предчувствие схваток и битв - великих битв, даривших ему экстатическое наслаждение своим искусством мага, даривших волшебные мгновения неземной силы и мощи, не взбурлило его кровь, как это бывало раньше.
"Возможно, я просто устал," - зевая, пробормотал про себя Микаэль. - "То-то я проспал почти весь праздник."
Он невольно улыбнулся недавнему празднеству, вспоминая как кендер Танаквил с торжеством преподнёс Кисмине в качестве ЕГО подарка сияющее белизной стальное кольцо. Подавив улыбку, которая все равно так и норовила раздвинуть уголки рта Кисмины, она приняла подарок, поблагодарив кендера со всей возможной торжественностью - но уж затем, возвращая его Барду, который с хмурым видом грыз кончик уса, думая, где же именно он мог потерять свое кольцо, она отвела душу вволю, смеясь так, что, казалось, никогда не сможет остановиться. Кендеры... Почти на все сто Микаэль был уверен, что Танаквил и не думал к_р_а_с_т_ь кольцо, и, несомненно, искренне удивился, обнаружив его у себя. И со свойственной всему кендерскому народу щедростью, сразу же решил подарить его по случаю празднества Кисмине. Бард же потом долго еще клялся себе самыми страшными клятвами никогда не здороваться ни с каким кендером за руку...
Таковы были думы Микаэля, когда тот поднимался по лестнице в уютную комнату, которую трактирщик сдавал ему за приличную плату.
Сняв свои неизменные, потом и кровью политые доспехи, в которых он проводил бóльшую часть времени, Микаэль с наслаждением отшвырнул их в угол. И наконец-то он смог лечь в нормальную мягкую постель, ночью, как и любой другой цивилизованный житель мира, который он оставил. Так хорошо иногда почувствовать себя самим собой, сонно подумалось магу.
Он растворил окно, благо ночь была теплая, а воздух был напоен ароматом цветущих растений. Это была еще одна черта, из-за которой Микаэль всей душой и сердцем полюбил новообретенный мир. Он ненавидел ту вонь выхлопных газов большого, реального мира, от которой нельзя было спрятаться нигде.
С легким презрением отшвырнув в угол, к доспехам свое одеяло, он улегся на белоснежную простынь, его мускулистые развитые мышцы, закаленные в упорных тренировках под руководством мастеров блаженно расслабились...
...И в тот же момент он ощутил знакомый холодок в области позвоночника, появляющийся всякий раз, когда Микаэля пытались "подсмотреть". Это было одно из заклинаний, которым он почти никогда не пользовался, так как уважал чужую личную жизнь - качество, абсолютно неприсущее истинным уроженцам Слота.
Вот и сейчас он почувствовал, как у него запылали кончики ушей - заклинание давало обзор тому, кто его наложил с такой точки, словно бы он сам находился неподалёку. Микаэль же все эти два года так и не смог перебороть один из предрассудков мира, в котором он жил прежде - он стеснялся своей наготы, хотя и ему, и всем остальным время от времени приходилось являться нагими - к примеру, после очередной смерти. Все же Микаэль вскочил на ноги и оградил свой мозг барьером от других посягательств.
Смерть здесь тоже была явлением весьма относительным. Никто не умирал до конца, и хотя бренное тело, которое оставила душа, оставалось лежать на месте смерти, новое возникало через пять часов с момента смерти старого. Вообще, это была достаточно сложная тема, так как существовало еще заклинание воскрешения из мертвых, и Микаэль, сам будучи врачом, хотя и бывшим, не раз испытывал едва ли не сверхъестественное чувство, видя как воскрешают изуродованное, зверски изувеченное тело. Это... это было необъяснимо и чудесно. Оторванные конечности вырастали вновь, мгновенно срастались сломанные кости, закрывались тяжелейшие раны и погибший человек открывал залитые кровью глаза, в ужасном состоянии, но - живой... И все это - силой энергии, силой маны, как её называли. А точнее, силой одного единственного заклинания.
Мысли Микаэля вернулись к тем недавним дням...
2ЧАСТЬ
Всего месяц назад Высочайший Жрец, присутствие рядом с которым наполняло даже душу чернейшего из людей покоем, присвоил Микаэлю почётный, последний сороковой уровень мастерства, вершины магического искусства были исчерпаны. Теперь он был одним из тех, кому были открыты все пути в обращении с магией, теперь он мог бы совершенствовать заклинания на пути к полному совершенству, и, пользуясь умениями, в которых он достиг вершин, оттачивать умение обращаться с кинжалом, или лучше владеть своим телом.
Но не это требовалось молодому магу. Выходец из реального мира, как он продолжал называть его про себя, он обладал многими качествами - и недостатками - которые отсутствовали у коренных жителей ЭТОГО мира. И одним из таких качеств являлось любопытство. До недавних пор, все помыслы его были направлены на то, что занимало его с тех самых пор, как он попал сюда - магия. Теперь же интересоваться было нечем, и Верховный Маг лишь разводил руками на просьбу Микаэля показать ему что-нибудь еще, о чем он пока не ведал. И напрасно Микаэль уговаривал, умолял и напоминал о самом первом дне, когда видел как старец творил новое заклинание, Мираж. С точно таким же упрямством он столкнулся в Гильдии Жрецов, когда упрашивал Высочайшего развеять чары, не позволявшие никому кроме истинных клериков прочесть созданную в тот же день жреческую книгу.
Нежелание двух братьев раскрыть секреты своего мастерства наполняло душу Микаэля гневом и раздражением. Он не терпел, когда кто-то становился на его пути, но в то же время у него было достаточно здравого смысла, чтобы не пытаться предпринимать радикальные меры, после которых он никогда не восстановил бы былых отношений со своими наставниками.
Каждая книга заключала в себе сущность одного заклинания. Изменчивые, загадочные руны были вместилищем знания, открывавшегося на определенном уровне мастерства. Сколько ни старался Микаэль, он так и не смог прочесть оправленную в рубины книгу прежде чем получил знаменитый тридцать шестой уровень. Хотя, казалось бы, все было понятно, знакомые по другим книгам символы он смог прочесть лишь когда получил ключ к ним.
Наступила пора вынужденного безделья. Физические упражнения с мечом он не любил и презирал, хотя знал их в совершенстве, а искусство взламывать замки увлекало его не больше, чем умение оставаться незамеченным, - то есть, совсем не увлекало.
Микаэль вступил на скользкую стезю - от нечего делать, он начал пытаться разобраться в книгах заклинаний.
За неделю, он собрал все доступные книги, - частью найденные в разных местах, частью отобранные у монстров, частью подаренные друзьями. Вспомнив былые навыки исследователя, он, как бывало раньше, засел за подробное, детальное изучение их. Только на сей раз вместо сложных хирургических случаев в роли материала для исследований выступали не менее сложные, но куда более интересные магические книги.
Нет смысла рассказывать сейчас о долгих часах сидения за ними ночи напролёт, нет смысла рассказывать о сомнениях, домыслах и предположениях Микаэля, достаточно сказать лишь одного - он добился своего. Сравнивая написанные одной рукой книги, он видел закономерности в употреблениях рунических знаков, он видел и чувствовал язык магии. И наконец, настал тот день, когда он обнаружил руну, обозначающую огонь, во всех книгах огненных заклинаний. Один и тот же символ использовался во всех огненных заклинаниях, и различия их состояли лишь в способе постройки самого заклинания.
Этот день стал началом конца...
* * *
Кисмина раздраженно повернулась на другой бок во сне, почувствовав холодок, бегущий вниз по позвоночнику. Однако кто бы ни хотел разбудить её, ему это удалось только со второй попытки. Ощутив настоящий гнев, девушка вскочила на ноги и уже собралась было оповестить весь мир о своём плохом настроении, как в её сознание ворвался знакомый, чуточку взволнованный голос.
- Микаэль? - удивилась она. - Ты? Должно быть произошло что-то из ряда вон выходящее коли ты использовал видение.
Как и все остальные, она знала о нелюбви Микаэля к заклинаниям подобного рода. Он пользовался ими исключительно в случаях крайней необходимости, и, насколько помнила Кисмина, еще ни разу не было такого, чтобы Мик дважды подряд подсмотрел кого-нибудь.
- Послушай, - уже начиная раздражаться, бросила Кисмина в пустоту невидимому собеседнику, - почему я должна покидать Олимп и мчаться в Бал Харбор лишь потому, что тебе так надо? Может, объяснишь в чем дело?
Да, Кисмина была не в духе, и даже красоты окружающих ее гор, - что отметил Микаэль сразу же, лишь только заговорив с ней, - не могли смягчить её суровости. Впрочем, прислушавшись к словам своего собеседника, она глубоко задумалась, неуверенно хмуря брови. Резко переспросила, и, получив неслышимый, но, по-видимому, утвердительный ответ, выкрикнула три загадочных слова, мгновенно растворившись в воздухе.
Через два часа Морская Чайка, быстроходная маленькая шхуна, уже мчала её по волнам прямо к Острову. Он располагался недалеко от Тордфалона - континента, столицей которого был Бал Харбор. Предстояло семь долгих часов плавания...
-------
Талассас Беломраморный был, конечно, просто прекрасен в кроваво-алых лучах заходящего солнца, но Кисмина, сойдя с корабля, стоило тому пришвартоваться к пристани, даже не остановилась посмотреть на него. Она скорым шагом направилась в знаменитую на весь мир Гильдию Писцов, к Ардасу.
Ардас Талассаский, был, разумеется, Самым Главным Лицом во всей гильдии. Его рыка боялись даже самые закалённые в битвах ветераны. Сейчас, однако, он мрачно сидел за столом, чернее тучи, не сводя взгляда с кружки эля, стоявшей перед ним на холодном мраморном столе, заставленном баночками с тушью, перьями, кистями и прочей ерундой. Некоторые признаки оживления он проявил, лишь когда прямо перед его носом на стол со звоном шлепнулся увесистый мешочек. Ардас поднял голову и с хмурым лицом оглядел посетительницу.
- Не принимаю, - отрезал он.
Кисмина, конечно, заметила и штабеля пустых кувшинов позади кресла писца, и мрачность его настроения, и леди, которая сидела в приёмной комнате, с оскорбленным видом поджав губы. Её, по-видимому, тоже отшили. Однако воительница не собиралась сдаваться так быстро. К лежащему на столе мешочку с золотом добавился еще один.
Тяжко вздохнув, Ардас понял, что от неё так легко не отвертеться, и спросил:
- Сколько?
- Три, - лаконично ответила Кисмина.
Дрожащими от огромного количества потребленного эля пальцами Ардас быстро взял перо, окунул его в чернила, и, схватив лист папируса, быстро нарисовал на нем цепочку символов.
Точно такими же небрежными взмахами руки он сноровисто заполнил ещё два чистых листа, и, скатав все три в трубочку, вручил их Кисмине.
Поблагодарив его едва заметным кивком головы, Кисмина вышла наружу, положила купленные свитки в длинный цилиндрический тубус, попутно достав из него другой свиток, уже пергаментный. Стоило лишь произнести вслух написанные на нем слова, как он почернел и рассыпался в прах, окутавший Кисмину пыльным облаком. Под действием заклинания, она исчезла из города, мгновенно очутившись у бамбуковых врат местного поселения дикарей.
Еще девяносто четыре мелких золотых монеты исчезли из её кармана на красный билет до Тордфалана. И вот хлипкая посудина с гордым названием "Призрак Бал Харбора" в очередной раз приняла на борт миниатюрную девушку в доспехах эльфийской отделки с красивым именем Кисмина...
* * *
Микаэль в величайшем волнении мерил пространство длинными шагами. Его полуторамесячные сидения за обычными, не имеющими практически никакой ценности книгами заклинаний и бесценными магическими фолиантами возымели своё дело. И теперь он ожидал свою напарницу Кисмину и давнишнего друга воина Барда в своем шикарном загородном доме в Тордфалане. Солнце садилось, и тени деревьев удлинились по меньшей мере в два раза, когда в дверь, наконец, постучали. Микаэль бросился к ней и распахнул настежь. В комнату словно привидение скользнула призрачная тень. Предмет гордости Барда, теневоё движение, метод "психологической невидимости", как насмешливо и непонятно называл это умение Микаэль, позволяло передвигаться почти незаметно. На самом деле, весь трюк заключался в том, что человек, двигающийся таким особым образом, как бы не воспринимался сознанием, как бы был неотъемлемой частью окружающей обстановки, на которую не обращаешь внимания. Когда-то, еще давно, Танаквил процитировал на этот счёт кендерскую пословицу: "Не пытайся соответствовать стенам. Просто веди себя так, как будто ты дома, - и стены сами будут соответствовать тебе".
На что Бард ответил: "Да, как говорил незабвенный Киллиан, эльфийский бродяга, "Когда ты замечаешь кендера, обычно уже слишком поздно что-либо делать...".
Танаквил согласно кивнул, и его неизменная улыбка на лице стала еще шире. Бард невольно поежился...
Вспомнив такие хорошие старые дни, Микаэль почувствовал, что его собственный рот непроизвольно разъехался до ушей. Танаквил был сущим бедствием для города, его любопытство нередко доводило кендера до беды, но гораздо чаще оно доводило до беды сам объект любопытства - будь то человек, или какая-нибудь интересная его вещь...
Улыбаясь, Микаэль похлопал друга по плечу - латы его так и загремели, и предложил тому присаживаться на циновки, толстым слоем устилавшие пол. Теперь не хватало лишь Кисмины.
А вот и она, летит вдоль дороги на крыльях ветра - в самом буквальном смысле, ей уже надоело ходить. И, наконец, вся троица в сборе.
Две пары глаз с любопытством уставились на Микаэля, словно стараясь отгадать, для чего он их собрал вместе.
Маг не спешил с ответом, собираясь с мыслями. Десяток огромных книг из библиотеки Бал Харбора лежали на столах, а огромной кипой у дальней стены были свалены в кучу магические книги заклинаний. Вся эта куча жужжала и светилась всеми цветами спектра, что несколько отвлекало от мыслей, но смотрелось необычайно эффектно.
Микаэль поднялся на ноги, подошёл к столу и взял первую книгу Летописей. Судя по дате на корешке - двухсотлетней давности, то есть одна из самых первых. Микаэль открыл её на заложенной странице и начал читать:
"...И наступила пора великих перемен. Боги сошли на землю, творить и властвовать, созидать и управлять. Я и мой брат, в то время простые смертные, - мы были первые в своём роде, достигшие вершин Искусства, первые Аватары. Мы скучали в этом мире, все было нам по силам, вдвоём мы были непобедимы. Почему мы не ушли на покой? По одной-единственной причине - вокруг творились чудеса. Из ничего на месте пустоты возникали чудеснейшие города и ужасные пещеры, полные монстров. За какие-нибудь две недели на месте вод Моря возник континент, позже названный Нибелунгом. Мы были первыми смертными, ступившими на его земли. Мы видели, как полчища пауков, этих неутомимых тружеников, выплетали шелковые пещеры для богини Лолз, которая решила жить здесь, мы видели саму богиню и темные легионы её слуг.
Наконец, все было закончено. Бессмертные один за другим уходили из этого мира на небо, закончив свой титанический труд. Осталась последняя, Алана. О, именно она, видя наше совершенство предложила нам возглавить Гильдии Магов и Клериков. Стоит ли говорить, что мы с радостью согласились! Это было очень увлекательно..."
Микаэль перелистнул несколько страниц, теперь читая уже не связные куски текста, а цитируя некоторые фразы:
"...Брат мой в то время работал над созданием заклинания излечения..."
"Я смог обнаружить руну Силы, с помощью которой можно значительно усилить воздействия всех остальных рун. Вплетя её в формулу заклинания Жгучих Рук, я получил новое, двукратно превышающее его по силе - Огненный Шар..."
Почти у самого конца книги:
"На основе Огненного Шара и руны Тройного Усиления создан Огненный Ветер."
Микаэль поднял голову от книги, поучительно заметив:
- На этой странице всего одна запись, и она выделена ярким цветом. Надеюсь, понимаете всю важность?
Книга отлетела в сторону. Следующая, стопятидесятилетней давности:
"Руны - источник всей нашей магической мощи. К сожалению, не видно никакой закономерности в их начертании, и мне удается обнаруживать их лишь случайно. Недавно я нашел достаточно сложную руну, с помощью которой было создано заклинание Проклятья..."
- И так далее, и тому подобное, - Микаэль отложил все книги в сторону. Потом подошёл к кипе книг заклинаний, покопавшись в ней, вытащил их неё несколько книг.
- Смотрите, - с видом фокусника протянул Микаэль.
Он раскрыл бледно-красную книгу, цепочки рун на странице. Пером Микаэль обвел какую-то одну, похожую на диковинного жука. Затем, открыв кроваво-красную книгу Огненного Шара, обвел в ней точно такую же руну.
И, наконец, он повторил операцию на третьей, рубиновой книге.
Поднял на своих безмолвных слушателей торжествующий взгляд и воскликнул:
- Руна Огня!
Видя полное непонимание на их лицах, он досадливо поморщился. Потом обратился к Кисмине с просьбой:
- Швырни огненным шаром в ту стену, пожалуйста.
Пожав плечами, Кисмина выполнила его приказ, произнеся слово:
- Йиафззбэррр!
С её протянутой руки в воздух стёк мерцающий сгусток оранжевого огня, и, набирая силу, помчался к дальней стене. Однако, ударившись о предусмотрительно поставленную Микаэлем защиту, рассыпался искрами и погас.
Впрочем, это было не то, что требовалось. Микаэль протянул ей лист пергамента, перо со свежими чернилами, и потребовал записать только что прозвучавшие руны на бумаге.
Вздохнув, Кисмина быстро набросала две паукообразные руны.
Микаэль поднес листок к своим глазам и издал торжествующий вопль. Он поднял этот лист к книге, в которой была обведена руна Огня, и показал всем.
Руны почти совпадали.
Дрожащим от возбуждения голосом Микаэль попытался озвучить лишь одну эту руну, произносимую коротким лающим слогом:
- Йафс!
Ничего не произошло.
Микаэль нахмурился, повторил более резко:
- Йавзс!
На этот раз лист пергамента, который был в его руке, вдруг начал тлеть, словно поднесенный к огню.
Бард первым сообразил, что произошло. Он вскочил на ноги, выхватил горящий листок из рук Микаэля, и сам выкрикнул в пустоту этот слог.
Злосчастный лист пергамента вспыхнул в полную силу и погас через несколько секунд - гореть стало нечему. Сквозь толстую металлическую перчатку воин даже не почувствовал жара. Он задумчиво произнес:
- Значит, вот как...
Кисмина, в полном недоумении смотревшая на них, вдруг прошептала, словно у неё сорвался голос:
- То есть, мы можем делать их сами?
- Да...
- Заклинания...
Стало тихо.
Слова были излишни...
- Чудесно, - искренне восхитился Танаквил, слезая с окна. - Но что у тебя за дурацкая привычка такая, Микаэль - запирать двери не на нормальный замок, как это делают все обычные люди, а пользоваться магией? Ведь любой мало-мальски образованный маг может подойти и просто-напросто открыть её отпирающим заклятьем!
Бард застонал.
